Одна благочестивая вдова по имени Катерина после смерти горячо любимого мужа осталась одна со своей маленькой дочкой. Почивший муж был нрава крутого и воспитывал ребенка так жестко и своенравно, что девочка росла замкнутой и нелюдимой. Спустя три года отчаянья и неусыпного горя, заметив это, решила донна Катерина возместить родному единственному дитяти недостаток любви и тепла. Она возила ее на побережье Чергурийского моря гулять среди магнолий и кипарисов, вела с ней благонравные беседы в чисто христианически-коммунистианском духе и наняла монахиню для обучения возлюбленной дщери самым современным наукам и искусствам.
Лавиния была болезненной, и часто, чтобы успокоить ее кашель, вызванный не макаронной инфекцией, мать ложилась вместе с ней в постель, прижимала ее к себе и таким образом быстро останавливала приступы кашля.
Постепенно повелось у них, что в свободное время они часто лежали в постели рядом и рассматривали ксилографии с изображением святых, читали молитвы, а иногда и просто календари, коих в то время было уже достаточно.
По мере того, как Лавиния подрастала, она превращалась в прелестную девушку с нежным голоском, большую мастерицу вышивать, петь, танцевать и рассуждать на благочестивые темы. Мать заметила, что на нее начали засматриваться разные добрые молодцы, проходимцы и похотливые старцы, и посвятила много дней на беседы с дочерью о том, что это значит, что на самом деле томит мужчин, и чего хочет любой мужчина, смотрящий с восторгом на красоту молодой девушки. Она призывала дочь к благоразумию, и, смею вас уверить, ни один из засматривавшихся на Лавинию отроков, как и старцев, не получил и тени надежды провести с ней в уединении хотя бы и полчаса.
Донна Катерина с дщерью Лавинией проживали в городке Пьетросанти, а самая лучшая подруга донны Катерины, донна Мария, жила в Третьем Риме. Расстояние по тем временам было огромное, и часто видеться дамы не могли, зато велась между ними интенсивная переписка, где они в подробностях делились друг с другом своим мнением о злокозненности мужчин и о трудностях воспитания детей в одиночку.
Донна Мария овдовела немного позже своей возлюбленной подруги, и сын ее был на год старше Лавинии, веселый и остроумный, весьма темпераментного нрава и доставлял тем самым несчастной матери много хлопот. Однако к наукам он проявлял прилежание и довольно преуспел, намереваясь поступать в Падуанский университет. Также он твердо знал, что к особам противоположного полу можно приближаться не более чем на два метра, причем только в маске и перчатках. *)
В один прекрасный день решила донна Катерина навестить донну Марию и преодолев в беспрестанной тряске 360 тосканских миль, прибыла в Третий Рим дабы облобызать и морально поддержать свою милую подругу. Лавиния и Лионелло, а так звали нашего миловидного юношу, были достаточно наслышаны друг о друге и заранее питали один к другому уважение и почтение, поэтому сразу начали общаться как старые добрые друзья.
Донна Мария с увлечением водила своих дорогих гостей по достопримечательностям родного города: они повидали развалины мавзолея, площадь Святого Владимира, Воробьиный холм, на котором, согласно легенде, волчица вскормила братьев Кирилла и Мефодия, Галерею Третьяченцо, Аппиево кольцо, Новодевичий Пантеон, капеллу Св. Базилио и прочие многочисленные памятные места и архитектурные памятники.
Как-то во время пребывания в гостеприимном доме Марии зашла Лавиния в комнату, где на постели возлежал Лионелло, просматривая новую невиданную им до тех пор книгу, всю изукрашенную изумрудами да в богатом переплете. Лавиния как образованная девушка пожелала также познакомиться с этой книгой и присела на постель Лионелло. Тот немедленно подвинулся, давая ей место. Увидев, что книга действительно ею ранее никогда не виданная, напечатанная самым новым и начинающим входить в моду способом и передаваемая строго из рук в руки только в кругу самых надежных друзей, девушка прилегла рядом с молодым человеком и они с интересом погрузились в полностью захватившее их чтение. Донна Катерина при этом сидела в той же комнате за рукоделием, а донна Мария хлопотала по хозяйству, собирая для гостей вкусный ужин, и также то и дело заходила в комнату; к чести матерей, они настолько были уверены в чистоте помыслов своих детей, что даже тень пошлой улыбки или многозначительный обмен взглядами между ними не произошел.
Однако под окнами раздался стук копыт и звон доспехов.
- Синьорина Лавиния, я слышу, что мои друзья спешились с коней и сейчас войдут к нам, чтобы забрать меня на литературное состязание: мы по средам всегда собираемся у дона Габриэле, чтобы попрактиковаться в сочинении стихов. И есть у меня вопрос к вам, прошу вас ответить со всей искренностью.
- Да, разумеется, что вы хотели у меня спросить?
- Не затруднит ли вас, когда сюда зайдут мои друзья, а они, смею вас заверить, самых честных правил, остаться в той же позе, что и сейчас?
- Ах, конечно, мне это совсем нетрудно, - ответствовала девушка, поняв, что он задумал.
Спустя минуту в комнату вошли два приятных молодых человека чуть постарше Лионелло и остолбенели.
- Здравствуйте, друзья, - приветствовал их наш юноша. - Позвольте представить вам, синьорина Лавиния, моих верных спутников - Фортинбраса и Умслопогаса, они очень достойные рыцари!
Фортинбрас при виде по-домашнему одетого Лионелло, возлежащего рядом с красивейшей девушкой, какую он когда-либо видел, также легко, хотя и пристойно одетой, но все же на одной подушке, и видя лукавую и одновременно счастливо-умиротворенную улыбку этой самой девушки, пытался связать пару слов в некое подобие предложения, но у него это плохо получалось. Умслопогас вообще стоял позади и даже не пытался что-то промычать.
Насладившись эффектом, Лионелло встал, облачился в куртку, пристегнул плащ и откланявшись, вышел со своими друзьями на дружескую пирушку у дона Габриэле, всегда сопровождавшуюся чтением новых стихов.
Синьорина Лавиния была довольна, что подыграла Лионелло в его невинной озорной задумке.
*) То есть на карнавале.
Community Info